Сладкие объятия - Страница 13

Селина заметила это и сказала:

— Но ведь ночью прошел дождь.

— Это был первый дождь за несколько месяцев. Нам постоянно не хватает воды. Здесь нет рек, только ручьи. Солнце уже припекает, и земля очень быстро высыхает.

— Ночью мы попали в грозу, над Пиренеями.

— Уже много дней в Средиземноморье плохая погода.

— А здесь всегда так в марте?

— Нет, бывает и тепло в марте. — И как бы в подтверждение его слов в это мгновение сквозь тучи проглянуло солнце и окрасило все золотым светом. — Вон там, — продолжал Тони, — это городок Сан-Антонио. Собор на холме очень старый, собор-крепость.

— Крепость?

— На случай нападения. Финикийцев, и пиратов, и мавров. Много веков мавры оккупировали Сан-Антонио.

Городок лежал как авансцена, а море было задником сцены. Холм из белых домиков с возвышающимися над ними башнями и шпилями собора.

— Мы не поедем через Сан-Антонио?

— Нет, мы сейчас на дороге к Кала-Фуэрте. — Немного помолчав, он добавил: — Вы раньше не бывали на острове? А ваш отец все же живет здесь?

Селина наблюдала за медленно вращающимися крыльями ветряной мельницы.

— Нет. Нет, я здесь не бывала.

— Вам понравится Кала-Фуэрте. Он маленький, но очень красивый. Туда приезжает много яхтсменов.

— Мой отец яхтсмен. — Она сказала, не задумываясь, но слова отозвались в ней, как будто то, что она произнесла их, сказала вслух, придало им реальность и правдивость. — Мой отец живет в Кала-Фуэрте. В доме под названием «Каза Барко». Он яхтсмен.

Тучи продолжали сходиться и расходиться, давая солнцу проглядывать между ними, и наконец они уплыли в сторону моря и угрюмо легли у горизонта. Остров купался в тепле. Селина закатала рукава шерстяного платья и опустила стекло, и пыльный ветер растрепал ее волосы. Они проезжали мимо маленьких деревень и городков, тихих и спокойных, с закрытыми ставнями домами. Двери домов были распахнуты и занавешены сеткой, а на тротуарах на кухонных стульях сидели пожилые дамы, разговаривая или наблюдая за маленькими внуками, а их натруженные руки были заняты вышивкой или плетением кружев.

Они въехали в Курамайор, сонный городишко со светлыми домами и узкими улицами, и Тони вытер рот тыльной стороной руки и заявил, что хочет пить.

Селина, не совсем понимая, что требуется от нее, ничего не сказала.

— Неплохо бы сейчас пивка, — продолжил Тони.

— Я… я бы купила вам пива, но у меня нет денег.

— Я куплю пива, — сказал Тони.

Узкая улица вышла на большую площадь, вымощенную булыжником, с высоким собором, тенистыми деревьями и несколькими магазинчиками. Он медленно сделал круг, пока не увидел кафе, которое ему приглянулось.

— Это подойдет.

— Я… я подожду вас.

— Вам тоже надо что-нибудь выпить. В машине жарко и сухо. Я куплю вам выпить.

Она начала протестовать, но он только добавил:

— Ваш отец вернет мне деньги.

Она сидела ни солнце за маленьким железным столиком. В баре за ее спиной Тони разговаривал с хозяином кафе. Появилась небольшая группа детей, прямо из школы. Они выглядели восхитительно: в синих хлопчатобумажных передниках и чистеньких белых носочках. Они все казались красивыми — маленькие девочки с аккуратно подколотыми темными косами и золотыми колечками в ушах, со стройными оливковыми ножками, и когда они улыбались, то обнажались ровные и белые зубы.

Они увидели, что Селина наблюдает за ними, и захихикали. Две маленькие девочки, шедшие впереди остальных, остановились перед ней, и их темные глаза-виноградинки заискрились весельем. Ей хотелось завести друзей, и в каком-то порыве она открыла сумочку и достала цанговый карандаш — который ей никогда не нравился — длиной дюйма три с желто-голубой кисточкой. Она протянула его, приглашая одну из них взять его. Сначала они слишком застеснялись, а потом самая маленькая девочка, с косичками, очень осторожно, как будто он мог укусить, взяла его с ладони Селины. Другая, совершенно обезоруживающим жестом, положила свою ручку на ладонь Селины, как если бы давала ей подарок. Ручка была пухленькая и гладкая, с маленьким золотым колечком.

Из-за занавески появился Тони с пивом для себя и апельсиновым напитком для Селины, и дети испугались и разлетелись, как голуби, забрав с собой карандаш с кисточкой. Зачарованная, она смотрела им вслед, а Тони сказал:

— Малышки… — с такой гордостью и любовью в голосе, как будто они были его собственными детьми.

Их поездка продолжилась. Теперь характер острова полностью изменился, и дорога шла вдоль подножия гор, тогда как ближе к морю поля спускались с небольшим уклоном в сторону отдаленного туманного горизонта. Они ехали уже почти три часа, как вдруг Селина увидела впереди на высокой горе крест, отчетливо выделяющийся на фоне неба.

— Где это? — спросила она.

— Это крест Сан-Эстабана.

— Просто крест? На вершине горы?

— Нет, там очень большой монастырь. Тайный орден.

Деревня Сан-Эстабан лежала у подножия горы в тени монастыря. На перекрестке в центре города висел, наконец-то, указатель на Кала-Фуэрте, первый, который Селина увидела. Тони свернул направо, и дорога пошла под уклон, сбегая с холма сквозь заросли кактусов и оливковые рощи и группы ароматных эвкалиптов. Побережье впереди, казалось, густо усажено соснами, но когда они стали подъезжать, Селина увидела разбросанные белые домики и яркие розовые, голубые и алые цветы, заполнившие сады.

— Это Кала-Фуэрте?

— Si.

— Он не похож на другие деревни.

— Нет, это курортное место. Для приезжих. У многих тут летние виллы, понятно? Они приезжают сюда в жару из Мадрида и Барселоны.